Начать сегодняшний день хочу с этой огромной цитаты из Братьев Карамазовых, ибо о ней только и думала сегодня, когда папаша по телефону просил у меня прощения. Хотя и говорил что не понимает что плохого сделал, сказал что для него это все было только забавой и удовлетворением кобелиной сущности, а какой вред мне, тогдашнему ребенку трех лет от роду, мог случиться, он не понимает. Просил объяснить, но сам же и перебил. Мать ушла от него к любовнику, он нуждается в поддержке. Но как же велика наглость человеческая, коли он ищет поддержку у меня, той, чью жизнь так изуродовал. После звонка папаши рыдала, смеялась в истерике. Когда я была маленькой, то часто мечтала о том что он раскается и попросит прощения. Но смогу ли я простить, я тогда так и не ответила на этот вопрос. Ответ я нашла в этой цитате. Спасибо, дяденька Достоевский. Отцу же сказала - вы с матерью оба повинны в моей загубленной жизни, отдайте мне Нику (сестру), а сами разбирайтесь как хотите. У меня она вырастет в покое, я ее прокормлю. Он начал что-то возражать. Но всё это чушь собачья. Другого слова он от меня не дождется. Опять лез со своим бизнесом с помоек. Я ответила, что не хочу заниматься бизнесом, тем более, с помоек. Я просто хочу спокойно жить и зарабатывать себе на хлеб. Он возражал, что я травлю себя ядохимикатами на работе. Да, но химия убивает мое тело, а эти сволочи убивали мою душу. А я просто хочу жить.
читать дальшеУж когда мать обнимется с мучителем, растерзавшим псами сына ее, и все трое возгласят со слезами: "Прав ты, господи", то уж конечно настанет венец познания и все объяснится. Но вот тут-то и запятая, этого-то я и не могу принять. И пока я на земле, я спешу взять свои меры. Видишь ли, Алеша, ведь может быть и действительно так случится, что, когда я сам доживу до того момента, али воскресну, чтоб увидать его, то и сам я пожалуй воскликну со всеми, смотря на мать, обнявшуюся с мучителем ее дитяти: "Прав ты, господи!" но я не хочу тогда восклицать, Пока еще время, спешу оградить себя, а потому от высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка, который бил себя кулаченком в грудь и молился в зловонной конуре своей неискупленными слезками своими к "боженьке"! Не стоит потому что слезки его остались неискупленными. Они должны быть искуплены, иначе не может быть и гармонии. Но чем, чем ты искупишь их? Разве это возможно? Неужто тем, что они будут отомщены? Но зачем мне их отмщение, зачем мне ад для мучителей, что тут ад может поправить, когда те уже замучены. И какая же гармония, если ад: я простить хочу и обнять хочу, я не хочу, чтобы страдали больше. И если страдания детей пошли на пополнение той суммы страданий, которая необходима была для покупки истины, то я утверждаю заранее, что вся истина не стоит такой цены. Не хочу я наконец, чтобы мать обнималась с мучителем, растерзавшим ее сына псами! Не смеет она прощать ему! Если хочет, пусть простит за себя, пусть простит мучителю материнское безмерное страдание свое; но страдания своего растерзанного ребенка она не имеет права простить, не смеет простить мучителя, хотя бы сам ребенок простил их ему! А если так, если они не смеют простить, где же гармония? Есть ли во всем мире существо, которое могло бы и имело право простить? Не хочу гармонии, из-за любви к человечеству не хочу. Я хочу оставаться лучше со страданиями не отомщенными. Лучше уж я останусь при неотомщенном страдании моем и неутоленном негодовании моем, хотя бы я был и не прав. Да и слишком дорого оценили гармонию, не по карману нашему вовсе столько платить за вход. А потому свой билет на вход спешу возвратить обратно. Таку, будучи уверенным, что я наконец подучила японский, сказал вчера, что хотел бы провести со мной Рождество. Жаль, не получится...
Я хочу жить, мои дорогие...